Криптографические приключения: таинственные шифры - Страница 37

И тут приблизился отец со своей страшной двустволкой. Он остановился на отметке в 50 метров и подождал, когда мы с Катей подойдём к нему. Отец попросил меня заменить мишень в пулеулавливателе, я быстро сбегал к стене риги и вернулся. Отец вскинул ружьё, прицелился и нажал на спусковой крючок. Раздался страшный грохот, который эхом отразился от окрестных лесов. Мои уши заложило. Катя то ли от неожиданности, то ли от страха уселась на землю и закрыла уши руками. Отец вынул из ствола использованную гильзу и протянул Кате.

Затем мы вместе подошли к риге. В пулеулавливателе около центра виднелась явная вмятина. В его поддоне лежал сплющенный кусок свинца. Я хотел достать его, но отдёрнул руку, поскольку он был горячий. Мишень валялась метрах в пяти от нас. Отец попал между 8 и 9, и это не было случайностью — своим ружьём он пользовался мастерски. Хотя я, конечно, не понимаю, как можно с расстояния в пятьдесят метров попасть в центр бумажного квадратика пятнадцать на пятнадцать сантиметров, который видно как маленькую белую точку.

Когда пуля остыла, я достал её и показал Кате:

— Смотри, это пуля «жакан». Мы сами отливаем их и снаряжаем патроны. Это страшная вещь, остановит любого. Используется для охоты на крупного зверя.

Катя с восхищением смотрела на нас. Затем она попросила:

— А можно мне стрельнуть из этого ружья?

Но отец отказал и объяснил, что отдача у ружья такая, что у Кати потом будет синяк на всё плечо. Катя было надулась, но отец принёс из штаба пневматический пистолет, который я вначале не заметил. Это была моя старая игрушка, которой отец учил меня прицельно стрелять несколько лет назад. Он протянул банку пулек и пистолет Кате и сказал, что она может взять его до конца лета, чтобы потренироваться. А когда за ней приедут её родители, он поговорит с ними о том, чтобы учить её спортивной стрельбе и подарить личное оружие. Катя была в восторге, а я немного надулся, ведь это был мой пистолет. Но отец сказал, что у меня остаётся пневматическое ружьё, которым я могу пользоваться когда захочу.

Папа повторил с нами правила техники безопасности и взял с нас строгое слово, что мы не будем нарушать их. На этом наши занятия в тире завершились.

Надо сказать, что Катя не обратила внимания на то, о чём папа расспрашивал тётю Катю, когда показывал ей фотографии людей, шаставших по нашему участку. И поэтому появление оружия она восприняла как новую игру. Пришлось ей всё объяснить, и тут она тоже немного испугалась. Потом сказала:

— Теперь я понимаю, зачем твой папа выстрелил из ружья.

— Зачем же?

— Это была демонстрация. Кем бы ни были эти люди, теперь до них дойдёт слух, что у вас есть оружие. И, возможно, они пересмотрят свои намерения.

— Да, я тоже так думаю. Но мне кажется это неправильным.

— Почему?

— Потому что если у них намерения совсем нехорошие, то теперь они могут подготовиться более основательно. Поэтому я считаю, что оружие нам нужно, но демонстрировать его не надо бы.

Из дневника Кирилла:

...

10 июля. Время не прошло даром. Теперь у нас в деревне есть полностью обустроенный штаб, домик на дереве и тир для тренировочных стрельб, а на болоте лежит плот для плавания и навигации. А ещё у меня есть убежище в амбаре у тёти Кати. Я просто становлюсь каким-то автономным сельским жителем. И пребывание в деревне очень интересное, мы каждый день узнаём что-то новое. Папа не обманул, что будет придумывать нам всякие развлечения, хотя он иногда и уезжает на несколько дней.

* * *

На следующий день прямо с утра мы с папой сели в машину и заехали за Катей. Она уже проснулась, но ещё не позавтракала, так что нам пришлось подождать с полчаса. Папа похаживал взад-вперёд, что-то бурча себе под нос, а я смотрел на него и посмеивался. Дело в том, что он запланировал сегодня съездить в Тамбов, чтобы посетить государственный архив Тамбовской области и попробовать найти там сведения про поместье графа Воронцова-Дашкова в Новотомниково. Но нам с Катей он ничего не сказал, так что мы были не готовы. И если я сам лёгок на подъём, то Катю пришлось ждать. А ожидание, когда уже всё спланировал, — очень тяжёлое испытание для отца.

Наконец Катя вышла. Мы сели в машину и выдвинулись, как обычно, по дороге в сторону Альдии. На этот раз поездка до заасфальтированной трассы заняла больше двух часов, так как накануне прошёл дождь, дорога испортилась, и папа вёл очень осторожно, лавируя по колеям. Но в конце концов мы вздохнули спокойно, когда проехали мост через реку Серп и выбрались на асфальт. Дорога оттуда до Тамбова заняла ещё полтора часа.

На подъезде к городу отец включил GPS-приёмник. Тут он нам пригодился, чтобы доехать до архива, поскольку никто раньше в Тамбове не бывал.

Мы остановились перед монументальным зданием. Вокруг него росли огромные ели. Люди шли мимо, но никто даже не смотрел на здание, никто не заходил. Только мы втроём вошли в архив и оказались в широком холле. Папа объявил женщине за турникетом, что мы приехали из Москвы, чтобы провести некоторого рода исследования, но она отправила нас к стенду на стене: там было написано, на каких условиях можно посещать архив и проводить в нём изыскания.

Отец подошёл к стенду, долго изучал его, а потом махнул рукой. Оказалось, что обычным людям можно посещать архив только по средам и четвергам, а сегодня сюда пускают только научных работников. На стенде был указан единственный телефон, и папа позвонил по этому номеру. Ответа пришлось ждать долго. Нет, очень долго. Женщина-администратор смотрела на нас и недобро улыбалась.